как неведомую силу, которая бросила вызов его могуществу. Он хотел сломить ее, покорить, но не смог.

Судя по донесениям, большая часть его войска полегла в бою. Сил еще было достаточно для того, чтобы истребить армию короля, которая трусливо спряталась в монастыре, но для захвата Пауса их уже не хватит. Хан, молча, разглядывал карту и словно торговец, кочующий от каравана к каравану, измерял на воображаемых весах собственную удачу. Он понимал, что выбор у него не богат. Он мог потерять под стенами города остатки своего войска или вернуться домой и набраться сил для нового набега. Хан размышлял. Он был умен и прозорлив. В его душе безграничная жадность боролась со здравым смыслом.

В сердцах великий ударил кулаком по подлокотнику походного кресла. Слишком много времени и людей было потерянно при штурме защитного вала. Хан вдоволь натешился, глядя на страдания маленького воина, который руководил обороной земляного укрепления. Желая отомстить за все, он не позволил раненному пленнику быстро умереть, и все-таки его злость осталась неутоленной. Как бы он хотел убить проклятого коротышку еще раз. Издевательский смех умирающего до сих пор звучал у хана в ушах. Он даже оглянулся посмотреть на развешенные трофейные доспехи, взятые у мертвого врага. По его просьбе кровь неверного не стали смывать и поэтому сейчас в свете горящих свечей казалось, что кирасу украшает причудливый узор. Сын собаки был маленького роста, поэтому хан не сможет носить его доспехи, но он навсегда сохранит их в своей сокровищнице.

Очнувшись от неприятных дум, повелитель озер и рек два раза хлопнул в ладоши. В то же мгновение полог шатра шевельнулся и внутрь проскользнул испуганный человечек.

— Что говорят собиратели благодати? — спросил хан.

Советник растянулся на земле, вытянув перед собой руки и старательно пряча глаза от гневного взора хозяина.

— Мы захватили богатый обоз полный вина и продовольствия, много шатров, разноцветной ткани и оружия.

Марон, уверенный в победе, сразу после битвы собирался устроить грандиозный праздник, поэтому взял с собой из города все необходимое. Помимо еды и питья он захватил из Пауса дорогие подарки для особо отличившихся воинов. Сейчас все это богатство оказалось в руках кочевников.

Капля грязной воды в пересохшем источнике. Хан понимал, что никакой обоз не сможет заменить добычи, которую он мог бы взять в Паусе и окрестных деревнях. Но жители долины оставили на поле боя достаточно доспехов и дорогого оружия. Все это будет разделено между победителями. Может быть даже неплохо, что он потерял сегодня много подданных. После того, как оставшиеся в живых получат свою долю, у них не будет повода упрекнуть своего повелителя в том, что он напрасно повел их в такое далекое путешествие. Новые воины подрастут быстро. Степь велика. Через пару лет, когда нынешние мальчишки отрастят и заплетут косу, он вернется.

— Мы захватили много рабов? — спросил хан у распростертого на земле человечка.

— Мы слишком многих убили, великий, — с испугом проблеял советник, — но они есть, конечно, есть.

Разгоряченного степняка трудно остановить. Он скорее зарубит раненного врага, чем накинет на него аркан. В этот раз пленников было ничтожно мало. И ни одной женщины, ни одной.

Хан в сердцах топнул ногой.

— Сгоните всех пленных в одно место. Соберите все оружие. Все, что найдете. Ни один наконечник стрелы, ни один кинжал не должны пропасть. Мы не взяли Паус, зато захватили великие трофеи в открытом бою.

Ругая нерадивого советника, он творил историю. Каждое его слово будет потом многократно повторено и отмечено в летописях. Любое поражение можно превратить в победу. Великий хан и сам уже почти поверил в то, что с самого начала не хотел разорять богатый город. Он пришел сюда только для того, чтобы наказать жителей долины.

Хан поднялся с кресла, и горящие свечи отбросили на стену шатра огромную неровную тень.

— Пусть неверные трусливо прячутся за стенами вонючих городов, — сказал он, — мы победили их и теперь нас зовет бескрайний простор степей. Завтра мы уйдем, но жители долины надолго запомнят этот день.

Монахи любят упоминать в летописях о самопожертвовании и героизме защитников королевства, но глядя на то, как ополченцы, бросив гвардию на произвол судьбы, со всех ног бегут к обители я решил, что в древних манускриптах правды не так уж и много. Первый отряд, который мы впустили внутрь, целиком состоял из наемников. Эти храбрецы так спешили, что побросали по дороге тяжелое оружие и походные мешки. Следом в ворота вошли обычные дворяне, призванные из разных областей страны, и только потом к монастырю смогли пробиться гвардейцы. Если бы кочевники хотели уничтожить остатки войска, то с легкостью могли бы это сделать, но они были слишком заняты сбором трофеев. По сути, отступающую армию преследовали всего несколько племен, которые еще не насытились местью за гибель близких. К чести дворян, возглавлявших ополчение надо сказать, что, оказавшись за стенами монастыря, они не стали прятаться по углам, а сразу попытались организовать оборону. Теперь, когда людей в обители стало много, мы с Холином решили не болтаться у других под ногами и засели на смотровой площадке, поэтому гвардейцев встречали уже без нас. Выбрав самое лучшее место для наблюдения, мы не пропустили ничего важного.

Почти достигнув ворот, оставшиеся копейщики встали стеной, прикрывая отход королевских телохранителей и остатков гвардии. Запыленные, израненные дворяне торопились поскорее оказаться за стеной. И все-таки в отличие от ополчения, в рядах воинов царил порядок. До самого конца удерживая строй, они медленно отступали, ощетинившись пиками и мечами, но подобная предосторожность уже не была нужна — степняки перестали атаковать. Они остановились за два полета стрелы от монастыря, кричали и махали саблями, приглашая солдат Марона вернуться в поле.

Я видел, как в ворота внесли носилки с раненым королем, видел Гамона и что самое главное — Бибона. Слава богам мальчишка выжил и, кажется, даже не был ранен. Видимо его специально поставили в задние ряды, поближе к личной охране короля, поэтому основная волна варваров до него так и не дошла. Но кто же удержит мальчишку за спинами взрослых воинов? Зная горячий нрав принца, я не сомневался в том, что он, так или иначе, примет участие в бою. Приглядевшись повнимательней, я заметил, что его кираса спереди измазана кровью, а на шлеме высокий плюмаж из перьев срезан вражеской саблей.

— Бибон — то герой, — усмехнулся Холин, показав на него пальцем.

— Живой и ладно, — проворчал я.

— Слушай, может тебе шлем надеть? — с задумчивым видом спросил бывший разбойник.

— Зачем?

— Чтобы люди